Александр Дорский: Всем привет! Это подкаст «Зенита» «Без пяти минут». С вами снова я, Александр Дорский. В нашем подкасте мы обсуждаем события из истории «Зенита», о которых говорят достаточно мало, но при этом они могли повернуть эту самую историю в совершенно другую сторону. Сегодняшний наш выпуск называется «Несбывшиеся надежды 70-х». Разбираться, как всегда, в непростых вопросах мне будет помогать мой соведущий Дмитрий Рябинкин. Дима, привет!
Дмитрий Рябинкин: Добрый день.
А. Д.: И сегодня наш гость – бывший защитник «Зенита», а позже тренер, Михаил Алексеевич Лохов. Михаил Алексеевич, добрый день.
Михаил Лохов: Здравствуйте.
А. Д.: Как уже понятно из названия, сегодня мы сконцентрируемся на выступлении «Зенита» в 70-х годах, но перед этим хотелось бы обсудить то, что происходило немножко до. В 1967-м году «Зенит» занял последнее место по итогам сезона и должен был вылететь из высшей лиги. Дим, какие выводы сделал клуб?
Д. Р.: На самом деле, там была непростая история. Появились новости о том, что высший дивизион будет расширен. В качестве слухов они начали приходить еще до окончания чемпионата, так что… Не будем ворошить ту историю. Могу сказать, что на следующий сезон Аркадия Алова, который затеял немного не продуманную смену поколений, заменил более опытный Артем Фальян, тренер, который никак не был связан с футбольным Ленинградом. В основном он тренировал закавказские команды: «Нефтяник» Баку, «Арарат» Ереван, и прослыл таким крепким профессионалом, который может подготовить команду, которая не будет иметь серьезных проблем в ходе любого турнира. Кроме того, в 1968-м году была открыта футбольная школа «Смена». Это тоже в общем-то был такой позитивный шаг, поскольку было понятно, что уровень выпускников ленинградских футбольных школ не всегда дотягивал, скажем, до нужного уровня, поэтому и была организована централизованная, специализированная городская школа. И «Зенит» действительно усилился рядом футболистов очень хорошего уровня, которые играли в высшем дивизионе. Георгий Вьюн, например, сразу же дебютировал в национальной сборной, Погосов, Унанов, Юмакулов – это все футболисты, которые подняли уровень «Зенита». И наша команда закрепилась в середине турнирной таблицы. Тем не менее, методы, по которым работал Артем Фальян, они не всегда нравились футболистам. И в результате, в начале 1970-го года была организована делегация в Смольный с просьбой принять какие-то меры. Вот Михаил Алексеевич присутствовал на той встрече и наверно более подробно может рассказать, о чем шла речь.
М. Л.: Я бы не сказал, что делегация. Меня Лев Дмитриевич Бурчалкин взял, как говорится: поедем в Смольный, надо с кем-то поговорить, ты как молодой должен поддержать ту идею, которая возникла, и то недовольство, которое есть в команде. И приехали. Вышел там завотделом, сейчас не помню, которое занимается спортом. Мы начали объяснять, беседовать, что Артем Григорьевич Фальян агрессивно относится ко всем и, как говорится, атмосфера в команде накаляется, его методы дают плоды только на первом этапе, там, один год, два, а потом уже одно и то же приедается, люди взрослеют, а он не перестает меняться. Там, в основном, были, конечно, грубые слова, высказанные в резкой форме. Ну и уже в 1970-м году где-то игры три или четыре уже нами руководил Анатолий Васильев. Мы уже ждали какого-то тренера, конкретно нам не сказали, кто это будет, но это произошло уже, как я помню, в Киеве. Мы приехали играть на Кубок, сидим перед гостиницей «Москва» (сейчас она называется «Украина»), идет Васильев с человеком. Он подходит и говорит: «Вот ваш новый тренер – Горянский Евгений Иванович». Ну и с этого началась уже другая эра в развитии «Зенита».
А. Д.: А тут давайте чуть-чуть подробнее остановимся на Фальяне. Вот то, что вы сказали про методы его работы, вы имеете в виду агрессию? Не нравилось именно общение с игроками? Или там не нравились еще и тренировки?
М. Л.: Ну, это комплекс. Во-первых, методический подход к тренировкам был уже перенасыщенный нами. У нас самое главное на тренировке было выдержать разминку, которая длилась 45 минут. Она была собрана из разных упражнений, которые иногда противоречили друг другу: то начинаем бегать, то начинаем прыгать, то начинаем выносливость разрабатывать и тому подобное. И уже, как говорится, за два года, за три года уже привыкли к этому. Потом упражнения, естественно, уже не нравились, они из года в год повторялись. Ну и плюс в общении с футболистами он себе иногда позволял много чего, вплоть до того доходило, что на старой базе было здание такое у нас, и там была бильярдная комната на втором этаже, ну, он открывал окно, садился на кресло и по мегафону руководил тренировочным процессом. На всю Удельную звучал его голос, иногда происходило рычание. Это, может быть, подходило к молодым игрокам, которые терпели, не могли возразить, а у нас уже к тому времени сложился такой коллектив за 25 лет, и не каждый человек уже его методами был доволен.
А. Д.: А внутри команды нельзя было это обсудить, то есть не могло быть такого, что игроки придут к Фальяну, и скажут: «Может быть, будем помягче?»?
М. Л.: Нет, в то время какого-то коллективного обсуждения с тренерами не было. Внутри команды уже было перенасыщение, и как говорится, сосуд наполнился больше чем на половину. Что-то поменять в нем уже было, наверное, сложно, а для того, чтобы его методы действовали, надо было менять полкоманды, и тогда, может быть, новые игроки бы уже, незнакомые с его методикой, с его тренировками, и терпели. Но этого не произошло, это была середина сезона.
Д. Р.: Я вставлю буквально пару слов. Мне кажется, что авторитарный стиль руководства он вообще не подразумевает диалога, то есть главный тренер, старший тренер, да, он всегда прав.
А. Д.: Мы уже упомянули Евгения Горянского. А каким он был вообще тренером? И какие изменения начали происходить в «Зените» после его прихода?
Д. Р.: На самом деле в тот момент, когда Горянский пришел в «Зенит», никто не знал по большему счету, какой он тренер. Он был неплохим фланговым полузащитником, играл в «Локомотиве», но получил травму и в 28 лет закончил игровую карьеру. После этого неожиданно оказался на Украине, работал с различными украинскими клубами, которые не входили в высший дивизион. Там вот наработал какую-то тренерскую практику, после чего перешел на работу в Спорткомитет, и, в общем-то, из Спорткомитета он пришел в «Зенит». По существу, наша команда – это первый его опыт работы с командой высшей лиги, поэтому, что у него получится, я думаю, он сам тоже еще не знал.
А. .Д.: А нет информации, почему вот такой выбор был тогда сделан? Он достаточно странно звучит, исходя из того, что ты сказал.
Д. Р.: Очевидно, решили, что человек засиделся в Спорткомитете, ему нужна живая работа, и вот такую практику ему дали. И надо сказать, что он прекрасно справился с поставленной задачей. Немного опережая события после «Зенита», он немного-немало стал главным тренером сборной СССР. Правда, проработал там всего год, но тем не менее это говорит о том, насколько хорошо он себя проявил в Ленинграде.
Вот, то есть история немножко загадочная, но я думаю, что разгадка была где-то в московских кабинетах, и в Ленинграде никто толком не знал. Ну прислали вот из Москвы нового главного тренера. Наверно попросили прислать и прислали, потому что, к сожалению, на тот момент в нашем городе не оказалось специалиста, который мог бы так вот возглавить команду, тем более, в середине сезона.
М. Л.: Его появление для нас тоже не то что неожиданно было, мы его не слышали, не знали. Я уже потом начал копаться по материалу: он на Украине какое-то время работал, даже в Ворошиловграде или в Луганске работал тренером. Его появление было связано, видимо, с тем, что обратились в Москву и в виду того, что он, как вы сейчас сказали, в Спорткомитете работал, пригласили его. Ну здесь, конечно, кардинально поменялось и отношение к игрокам, и к методам тренировки, и атмосфера в команде. Во-первых, он никогда не повышал голос. Он все время на умеренных тонах общался с футболистами. Изменилась методика тренировок, то есть в чем она заключалась: много тренировок стало с мячом, игровые, всевозможные квадраты, всевозможные игровые варианты. И самое главное – он уважал игроков, он никогда не награждал никого резкими словами, и атмосфера стала, так сказать, нормализоваться. Плюс к этому времени у нас уже состав стабилизировался и по линиям, и по классу игроков, и по возрасту, в каждой линии подобраны игроки, которые соответствовали позиции, и была сыгранность.
А. Д.: Михаил Алексеевич, а вот вы сказали, что на тренировках стали больше работать с мячом. Говорят, в самой игре это было видно, что игра стала более комбинационной. Насколько вот команда чувствовала, что то, что отрабатывали на тренировках, что было новым, или там относительно новым, работало?
М. Л.: Ну, новое – это забытое старое, как говорится. Мы тогда играли по системе 4-3-3 или 4, там, 2-4, там было другое: на каждой линии были игроки, которые по мастерству соответствовали. Не было малышей, юношей, а были футболисты от двадцати до двадцати восьми. Вот такой вот хороший возраст для футболиста. Где-то молодые за счет здоровья отрабатывали за кого-то, а более возрастные за счет техники, тактики создавали рисунок игры.
Д. Р.: И состав, я бы добавил, был очень стабильный. Буквально 12-13 человек как бы составляли такую основную обойму, и замены происходили очень редко в стартовом составе, ну, разве что кто-то получал травму, но травмы были редки, да, поэтому вот сезон 72-го года, я смотрю, всего 19 футболистов участвовало в официальных матчах, причем вот там человек пять просто эпизодически появлялись на поле.
А. Д.: Ну это действительно очень мало и по современным меркам, и по тем тем более…
Д. Р.: Да, это суперстабильный состав по современным меркам. А вот как вот футболисты чувствовали, что им было гарантировано место? Это не приводило к снижению требований к себе?
М. Л.: В то время, во-первых, когда я начинал играть в 1968-м, в заявку вносилось 16 игроков, поэтому основной состав где-то был до 18 игроков, ну до 20, а всё остальное, как говорится, было стабильно. И как было сказано, здесь у нас состав то был уже такой отрегулированный во всех линиях. Осталось только правильно озадачить нас и, как говорится, иногда подсказать и не нагнетать атмосферу после ошибок, потому что иногда, бывало, до такой степени во времена Фальяна, что доходило до нецензурной брани. А Горянский как раз демократично подходил и помогал игроку, чтобы он почувствовал в себе уверенность и силы.
А. Д.: Ну и видимо такая узкая обойма она реально работала, потому что чемпионат СССР 1972-го года «Зенит» по сути для себя завершил на третьем месте, но в результате место оказалось чуть ниже или даже намного ниже. Дим, почему так произошло?
Д. Р.: Там был очень интересный чемпионат в 1972-м году. Такое впечатление, что все клубы были примерно равны по своему классу. И плотность в таблице была просто сумасшедшая. Я посмотрел динамику по турам. В течение первого круга «Зенит» то поднимался на второе место, то опускался на тринадцатое место, и в то же время таких явных каких-то провалов не было. Была просто не очень стабильная игра. Ну второй круг «Зенит» просто выиграл, да. Он набрал больше всех очков. По существу, стал таким весенним, как говорят, чемпионом второго круга. Команда лишь трижды уступила: один раз на выезде ЦСКА. И было два совершенно каких-то казусных, скажем так, поражений дома: со львовскими «Карпатами» и с минским «Динамо». Со Львовом там был мяч, забитый от боковой линии, а минскому «Динамо», до 88-й минуты счет был ничейным, и в последние две минуты команда умудрилась пропустить два мяча на контратаках. А финиш был вообще просто шедевральный. Команда выиграла 4:1 у московского «Динамо», 6:1 в гостях у московского «Локомотива», выиграла дома тоже еще два матча всухую с крупным счетом. И финиш получился просто феерическим, да. По большому счету команда отправлялась в Англию, занимая среди российских клубов первое место, и, соответственно, входила в тройку призеров по общим показателям. Другое дело, что вот еще остальным оставалось сыграть от одного до трех матчей.
А. Д.: Давай тогда объясним, что в Англию уехали играть товарищеские матчи, и поэтому завершили сезон раньше.
Д. Р.: Вот насколько я слышал, команда еще была очень довольна тем, что после прихода Горянского, он, пользуясь своими связями в Спорткомитете, организовывал очень хорошие зарубежные поездки. Если прежде команда отправлялась куда-нибудь в Африку, то здесь появилась, значит, Германия, появилась Франция, появилась Англия, то есть страны очень высокого футбольного уровня. Насколько были важны вот такие поездки, и что было важнее: удачное окончание чемпионата или поездка на родину футбола?
М. Л.: Это зависело от принимающей страны. Если у них было окно, у них и была возможность принять советскую команду, но иногда, вот как вы сказали, в 1972-м году нам даже изменили окончание сезона в связи с тем, что надо было ехать. Да, Горянский, работая в Москве до этого, имел много знакомых, которые могли позволить или откликались на просьбу, чтобы команда после сезона поехала в престижные страны. Как вы сказали, и в Париже были, и в Германии были. Конечно, мы сравнили и в Англии себя, и в Германии сравнили, поняли, что «Зенит», конечно, не суперклуб, чтобы сразу чемпионом был с Европы, но мог им противоборствовать. Помню, нас в Гвинею-Бисау заслали, так это же тмутаракань, там специально убили или корову, или козла, чтобы нас накормить и все остальное. Поэтому иногда, не имея связи в Москве, тебя могли заслать, где малярия и все остальное.
Д. Р.: А в Англии вообще следили за тем, как проходят последние матчи чемпионата СССР? Или были уверены, что ничего не светит?
М. Л.: К тому времени защитников «Зенита» то в Москве не было, чтобы там помочь, застраховать, поэтому с надеждой уехали. Надежда была, но связь не поддерживалась: не было же интернета, телефонов таких не было, поэтому ну приехали огорченные, но с надеждой…. Надеялись, что на следующий год что-то получится. Но здесь уже была информация, что Евгений Иванович уже, как говорится, на повышение пойдет. Поэтому не использовали свои возможности.
А. Д.: То есть в результате «Зенит» занял седьмое место.
Д. Р.: Отстав на два очка от второго.
А. Д.: Уникальная ситуация абсолютно. Вообще не знаю, были ли такие еще случаи в истории чемпионатов и СССР, и России. Да, и после этого сезона Горянский возглавил сборную СССР. Тут наверно логичный вопрос. Могло ли быть вообще в те годы вот такое совмещение работы в сборной и в «Зените»? Или такой вариант вообще никем никогда не рассматривался.
Д. Р.: Я не помню, честно говоря, что было совмещение какое-то. Тренер сборной – это был тренер сборной, самый главный тренер страны, да, чтобы он еще работал с каким-то клубом – это уже позже появилось с Лобановским, да?
М. Л.: Да.
Д. Р.: Ну вот, по-моему, это была первая фигура, которой разрешили совмещение, а до этого тренер сборной следил за всем, он строил какую-то политику и должен был быть фигурой независимой от каких-то владельцев клубов или еще от чего-то, поэтому это было исключено, чтобы он мог тренировать команду и сборную. Я могу сказать, что первый опыт совмещения – это 1976-й год, Лобановский и сборная. И забегая вперед скажу, что это привело не только к не очень удачному выступлению на международной арене, но и разделению чемпионата на весенний и осенний, то есть на ломку внутреннего календаря.
А. Д.: Давайте закончим с чемпионатом 1972-го года. Как седьмое место вообще было воспринято в городе, успех ли это был, или с учетом опять же того, что могли все-таки зацепиться за медали…
М. Л.: Это был грандиозный успех. Нам даже устроили встречу в Летнем театре на Крестовском острове. Виктор Набутов вел там программу для телевидения. Нам что-то там подарили от города какие-то сумки с какими-то еще делами. Значит, потом кто-то там спел песню и тому подобное. В общем, это как достижение было, потому что «Зенит» за все время своего существования он радовался от первого до восьмого иногда места. А чтобы подползти куда-то к тройке, там, или к четверке - такие результаты очень редко случались. И это чувство зависело даже от руководства города. И очень мало было первых секретарей болельщиков, очень мало было. Романов не интересовался, Ходырев тоже не очень. В общем, иногда нужно иметь человека во власти, который, как сказать, будет заинтересован и будет курировать команду. Вот как у Украины был Щербинский, там вот, как говорится, и футбол был спортом номер один.
Д. Р.: Кстати, вот еще любопытный факт. Среди российских клубов «Зенит» в 1972-м году оказался вторым, уступив только ЦСКА. Зенит обошел и «Спартак», и «Динамо», и «Торпедо», не говоря уже о «Локомотиве», который в том сезоне вылетел из высшей лиги.
А. Д.: 1973-й год «Зенит» начал под руководством Германа Зонина. Как менялась команда? Продолжил ли он тот путь, который выбрал Горянский, или были кардинальные изменения?
Д. Р.: В 1973-м году состав практически не изменился. Герман Семенович не стал его ломать. Ну минимальные изменения там произошли. Упомяну такой забавный факт, что корреспондент одной из московских газет приехал во Вшеры, где «Зенит» проводил сбор, и сравнил подготовку нашей команды с подготовкой космонавтов. Насколько это соответствовало истине?
М. Л.: После Горянского, не скажу, что у нас сразу диктаторство наступило, но возникла какая-то такая ситуация между демократами и диктаторами, что-то такое наполовину. Да, он приехал со своим подходом: круговая тренировка, как говорится, была почти что через день. В чем она заключалась? Например, когда мы приехали во Вшеры, а попали мы в такое время года, что иногда там и подмораживало с утра, а Вшеры под Сухуми находится, такой спортивный городок. Ну представьте себе там в 7:30 или в 7:45 мы выходили на еще промерзшее поле, и нам он типа зарядки, типа разминки устраивал круговой метод. Это, значит, ты бежишь, на одной станции ты делаешь, там удар головой, на второй станции удар ногой, на третьей там что-то другое, третье. И это спросонья ты вот так, как говорится, кругов десять намотаешь. А мяч подмораживало иногда, мячи то были кожаные в то время, знаете, и поутру это не очень воспринималось. Процессы тренировки то они вроде как и три раза в день, но монотонные и не вызывали какого-то такого удовольствия от них. Поначалу мы привыкали к этому, не возражали, но через три-четыре года нам это уже перестало нравиться. Но, как говорится, новый человек со своей новой метлой – мы еще привыкали к нему. Поэтому, что нас ждало в будущем, ну, потом история будет рассказывать.
Д. Р.: Да. Я извиняюсь, вставлю тот факт, что в 1972-м году ворошиловградская «Заря», которой руководил Герман Семенович Зонин, стала чемпионом СССР, поэтому он считал, что его метод подготовки футболистов наиболее прогрессивный в стране. И, кроме того, в 1972-м году Герман Семенович даже в трех матчах руководил сборной СССР, которая тогда отправилась на турнир в Южную Америку. И, в общем-то, Зонин тогда ее и возглавлял.
А. Д.: Ну и тогда в связи с этим вопрос. Команду не убеждали достижения Зонина даже в предыдущий год, что вот это реально работает, и поэтому даже в 7:45 надо вставать и что-то делать?
М. Л.: Ну в общем сложно. Человек после триумфа пришел и считал, что он уже так - «полубог». Даже вот этот его тренировочный процесс уже должен автоматом перескочить на команду, на «Зенит». Он, как говорится, любил, чтобы о нем много говорили, писали. Это было не очень приятно, что он высокомерие свое иногда выказывал. По составу, естественно, все вот это осталось, и он по идее своей методикой пока не испортил тот стиль, который нам Горянский представил, поэтому здесь еще на старых игровых связях держалось, на старом понимании футбола. Он, попадая в сборную, после нее приезжая, как сказать, бы, в фаворе и иногда дистанцировался от игроков. Вот такое было отношение. Это просуществовало года, наверно, три, четыре, и там дальше было привыкание и перестройка под его же методы, под его лад.
Д. Р.: А еще с приходом Зонина в команде появилась научная бригада института Лесгафта, которая стала считать технико-тактические показатели футболистов в играх, и, по-моему, даже на тренировках.
М. Л.: Вот сейчас, имея информацию о том, как собираются технико-тактические данные в современном мире – там через телевидение все просчитывается. Раньше просто сидел, там, Лазарев Валерка, в диктофон наговаривал: Лохов, длинная передача, третья поперечная передача, неточная-порочная и тому подобное. На каждого игрока эти люди наговаривали, что он там делал и что он творил, какие передачи, и после этого дома расшифровывал. И получалось, что разбор у нас происходил уже от тех данных, которые ему доставались. И сам он, не знаю, свою диссертацию защищал или нет, он доказывал, что, если команда имеет 65% владения мячом, она должна обязательно победить. И разборы иногда происходили в такой форме: не имея повторов, не имея доказательств, а просто словесные обвинения. Разборы превращались в такой не очень приятный диалог. Он говорит одно, мы, вроде вспоминая, говорим другое. И не было доказательной базы, чтобы кто-то был прав. Это сейчас мы были на базе «Зенита», показали нам этот зал, показали видео в виде фиксации сверху, показали, куда шла передача, как игроки перемещались. Вот это я понимаю. Это реальный подход, где можно указать игроку: смотри это ты сделал, смотри, то сделал. А там просто на пальцах: ты там не отобрал, ты там не подстраховал, ты там не забил.
А. Д.: То есть, получается, для науки, если он защитил диссертацию, этот подход был уместен, а для общения с командой он не очень помогал, если вот реально нельзя было посмотреть видео.
М. Л.: В общем, слабо доказательная была база, не было фактов. Были только словесные утверждения, что ты это и это не сделал. Эта научная бригада нам пульс измеряла после тренировки, после игры. Ну я пару раз по лесенке пробежал и пришел: «О, ты здорово игре отдался. Смотри, какой у тебя пульс, как зашкаливает». Понимаешь, в чем дело. Это же у всех такое мухлевание. Футболисты потом точно разобрались, как что нужно делать, чтобы показать: «а на тренировке ты здорово отработал». Это сейчас счетчики вешают и футболистам хочешь – не хочешь, а тебе там уже показывает на мониторе: смотрите, сколько, под какую нагрузку ты бегал и что ты сотворил. А в то время все это на пальцах, на карандашах.
А. Д.: При этом в 1974-м году «Зенит» прошел тринадцать туров без поражений, а второе поражение потерпел только в сентябре при том, что, естественно, тогда система розыгрыша была не такой, как сейчас. Это можно еще назвать, если говорить современными мерками, багажом Горянского? Или все-таки команда уже перестроилась, потому что это был не первый год работы Зонина.
М. Л.: Значит, 1973-й, 1974-й год, но пока я так думаю, что все таки это заслуга Горянского: он сформировал костяк команды и подобрал игроков, которые еще были в расцвете сил. И они на автомате дожили до 1974-го года, пока еще не были раздражены подходом Зонина до такой степени, что уже решили устроить революцию. И самое главное, что подбор игроков-то соответствовал, классные игроки были. Здесь уже и Казак появился. Поэтому здесь у нас и подкрепление пришло хорошее и старички, как говорится, еще не сыпали песок. Ну, 1974-й год такой показательный. По составу все игроки классные и в расцвете сил и молодняка такого не было.
Д. Р.: Я бы сказал, что в 1975-м была уже частично другая команда, а в 1974-м, насколько я знаю, команда ухудшила свои турнирные показатели в тот момент, когда Герман Семенович Зонин уехал на чемпионат мира в Германию.
М. Л.: В командах всегда есть одна метла, которая метет. Даже отсутствие главного тренера, если поручают проведение тренировок второму тренеру, сказывается: как-то внутренне футболисты всегда начинают расслабляться. Так человек, видимо, создан, что есть начальник, который, может тебя и приголубить, и наказать, а есть помощник, который рангом пониже, и, как говорится, и так сойдет, поэтому его отсутствие наверно сыграло свою роль. Привыкли жить в одном режиме, «дядька» уехал – дали слабину. В каждой команде бывает такой период, когда появляется недовольство одинаковостью жизни, тренировочным процессом и тому подобное. Да, нам пытались сделать какие-то выездные уикенды, типа шашлык в Кавголово для того, чтобы найти взаимопонимание, выслушать обиды и все остальное. Еще поездка в Италию сыграла свою роль, где Герман Семенович неправильно себя повел: или он перепутал сумму, или он не разобрался в лирах, что они там с нулями не значит, что они такие большие там. И там уже в Италии проявлялось иногда даже открытое такое противостояние.
Читать продолжение подкаста.
